На традиционной встрече книжного клуба центра «Благосферы» обсуждали новое издание серии «Как жить» издательства «Олимп-бизнес» — книгу Меган Девайн «Поговорим об утрате. Тебе больно и это нормально».
Об авторе и нелепости посыла «встань и иди»
Меган Девайн – бывший психотерапевт. Сама пережила внезапную смерть любимого человека. В книге автор пытается понять, что не так с восприятием горя в обществе. В нашей культуре не принято открыто обсуждать горе, и окружающие часто не знают, как себя вести и как помочь человеку, пережившему потерю.
В России нет никаких устоявшихся практик горевания, отмечает Зара Арутюнян, психолог, социолог, специалист по работе с травмой. «В основном все советы человеку, переживающему горе, — про «встань и иди». Считается, что надо поскорее вернуться в «нормальную жизнь». Автор книги пишет о нелепости и неуместности этого посыла», — говорит Арутюнян.
Президент издательства «Олимп-Бизнес» Ирина Седакова рассказала, что при выборе книги руководствовалась личным опытом потери близких и почти 40-летним профессиональным опытом этнолингвиста. Седакова проводила лингвистические, этнографические и фольклорные исследования, ездила в экспедиции в села, где изучала традиционную культуру.
«В основе такой культуры лежит тема погребения. Когда приезжаешь в село, прежде всего тебе рассказывают, кто кого потерял, как проходили похороны, поминовение и так далее», — вспоминает Седакова.
Сохранность темы погребения и разных представлений о смерти в малых поселениях удивительна, отмечает эксперт. Отчасти это нужно, чтобы помочь горюющему пройти путь утраты.
«В традиционной культуре, где люди в основном друг друга знают, обязательно оповещают о смерти кого-либо. В городе же нет системы оповещения, и мы запросто можем спросить кого-то о здоровье близкого, не зная, что он умер», — говорит Седакова.
Есть такие понятия, как изжитый и неизжитый век, рассказывает Ирина Седакова. Считается, что человеку отведено время до глубокой старости. У человека, который умирает раньше, как муж автора книги, — неизжитый век. Для близких это двойное горе.
Тема траура
В крупных городах России мы почти не видим траура, считает Седакова. В традиционной же культуре сохранилось много визуальных знаков, которые указывают на то, что человек проходит через горе и его нельзя трогать. В Балканских странах, например, до сих пор вывешивается на ворота дома черная ткань, мужчины носят на лацканах черные банты, показывающие, что в семье недавно кто-то умер.
Во многих странах есть специальные фразы: если упоминается имя умершего, после добавляется «Да простит его бог». В таком случае окружающие знают, что человек умер. В русском языке такого, к сожалению, нет, отмечает Седакова.
«Существуют определенные жесты — в Греции на некоторых островах до сих пор в дом умершего несут сладкое: куски сахара, шоколад. Это метафора: люди хотят немного подсластить горечь утраты», — говорит Седакова.
Сколько длится горе
Руководитель психологического отдела детского хосписа «Дом с маяком» Алёна Кизино рассказывает, что родители, потерявшие ребенка, в основном соглашаются принять помощь психолога. Но все очень индивидуально, и каждому человеку требуется разный срок, чтобы справиться с горем. Кизино уверена: горе нельзя измерить, одинаково больно терять ребенка, родителя и супруга.
«Есть несколько теорий переживания горя. Одна из них – что горе начинается, имеет развитие и потом заканчивается – примерно через два года. В израильских источниках пишут, что семья переживает смерть ребенка около семи лет. Но нет никаких стандартов – в книге об этом тоже написано», — говорит Кизино.
По второй теории, человек горюющий живет сразу в двух измерениях, то попадая в прошлое (и горюя так же сильно, как в первый день), то оказываясь в настоящем, где начинает жить, заботиться о себе, детях, хлебе насущном. «Мне близка эта теория. Общаясь с родителями, понимаешь: у них есть прошлое, которое всегда напоминает о себе, и есть бытовая реальность, в которой человек живет», — говорит Кизино.
Как помочь человеку пережить утрату
В детском хосписе «Дом с маяком» есть традиция – каждую весну родители и сотрудники собираются на День памяти, чтобы посадить деревья в память об умерших детях. «Мы делаем специальные таблички с именами, родители украшают их и вешают на дерево. Для родителей важно, что в этом парке гуляют другие дети и спрашивают, почему на яблоне или груше написано имя. Осенью родители присылают в чат фотографии, где на яблоньках – маленькие яблочки. Это очень символично. Таким образом охраняется память об их ребенке. Жизнь продолжается – ее, как и горе, невозможно законсервировать», — рассказывает Кизино.
Человеку, который переживает утрату, нужно не бояться говорить о своих чувствах и желаниях: я хочу побыть один, хочу, чтобы меня обняли.
«Решение всегда в разговорах. Доверие, безопасность и разговоры друг с другом. Горюющего человека можно спросить: какая помощь тебе нужна, что я могу для тебя сделать?», — говорит Кизино. По ее словам, нужно обязательно давать пространство для воспоминаний и разговоров.
Дважды в год детский хоспис вывозит семьи, потерявшие ребенка, на выходные. Там они общаются с психологами, обсуждают тему горевания. Для многих родителей это первый раз, когда им удается поговорить о своей потере открыто.
«Все люди горюют по-разному: кому-то важно, чтобы фотография ребенка висела в комнате, а кто-то не может ее видеть. И люди молчат, не обсуждают, это табуированная тема: я не могу говорить о своих чувствах. Если в семье хорошие отношения, боль переживается вместе. Если отношения сложные, будет очень трудно проживать горе самому, да еще и поддерживать другого человека», — говорит руководитель психологического отдела.
Говорить ли ребенку о смерти близкого
Алёна Кизино уверена: о смерти нужно говорить откровенно с детьми любого возраста, замалчивание темы может привести к тревожным расстройствам. «Не важно, сколько ребенку лет, важно, как рассказать. Но правда должна быть. Невротические реакции у ребенка возникают не когда мы говорим ему о смерти, а когда мы замалчиваем эту тему. Просто нужно учитывать его возраст».
Сложность в том, что многие родители на могут найти слов для разговоров о смерти. «Существуют темы, в которых нет «языка говорения» – тема смерти одна из них», — добавляет Зара Арутюнян.
«У каждого человека есть право на собственный выбор»
Часто умершего человека или его родственников обвиняют в том, что они что-то неправильно сделали, и тем самым формируют у людей чувство вины, рассказывает Елена Мартьянова, директор по развитию и коммуникациям Фонда помощи хосписам «Вера». Так было и у автора книги «Поговорим об утрате. Тебе больно и это нормально» — ее муж утонул, и люди говорили, что он «виноват, потому что не надел спасательный жилет».
В фонде «Вера» помогают справиться с чувством вины. Психологи, принимающие звонки на горячую линию, получают много запросов на поддержку от родственников, которые испытывают чувство вины и думают, что сделали что-то неправильно. «Чувство вины многократно усиливает боль. Его обязательно нужно разобрать и проговорить. Важно понимать, что у каждого человека есть право на собственный выбор», — говорит Мартьянова.
В книге Меган Девайн пишет, что горе – это навсегда. «Это опыт, с которым нам нужно жить. Острая боль может уйти, но любовь и чувство уважения к человеку останется навсегда. Во всех книгах серии «Как жить» есть любовь к человеку», — подчеркивает Ирина Седакова.
Подписывайтесь на канал АСИ в Яндекс.Дзен.
