Интервью с президентом общественной организации «Росток» Любовью Самчинской — часть проекта «Люди добрые. Дальний Восток» (серия «НКО-профи»). Проект реализует АНО дополнительного профессионального образования и консалтинга «Развитие» при поддержке Президентского фонда культурных инициатив.
«Работа директором меня не устраивала»
Чем вы занимались до того, как придумали клуб для детей и молодежи?
По образованию я учитель русского языка и литературы, но все время работала во внешкольных учреждениях: была методистом по пионерской работе, директором станции юных техников и станции юных натуралистов. Но, если честно, работа директором в государственных учреждениях меня не совсем устраивала — не хватало свободы. Многочисленные проверки сковывали преподавателей.
В 1990-е стали исчезать детские организации, а подростки, которые посещали разные кружки, хотели чего-то большего, чем просто занятий в строго отведенные часы по утвержденной программе.
Вам захотелось выйти за рамки?
В первую очередь ученикам захотелось. Как-то ко мне пришли четыре старшеклассницы и сказали: «Нам нужно место, где мы могли бы заниматься общественной работой, разными экологическими проектами, какое-то помещение, куда можно даже просто прийти и пообщаться». С этого и завертелось все в 1997 году.
Вас тогда поддержал кто-то в городе — коллеги или администрация?
Да нет. Это была чистая инициатива детей, с которыми я не один год работала. Мы вместе с ними выезжали на региональные конференции, участвовали в экологических акциях. И «Росток» придумывали совсем небольшим коллективом.
Каким был Партизанск в конце 1990-х?
Город оказался в очень сложной ситуации. Угольная промышленность пришла в упадок, и шахты, которые были градообразующим предприятием, закрывали. А значит, шахтеры прекращали получать зарплату.
Осталась только Партизанская ГЭС, закрылась швейная и галантерейная фабрики, где многие женщины работали, потому что прекратились поставки сырья из других территорий. Родители пытались прокормить своих детей и порой не обращали внимание на то, чем они занимаются в свободное время.
Когда не стало комсомола и пионерской организации, им на смену пришли учреждения дополнительного образования. Но, на мой взгляд, они не давали необходимой самостоятельности детям и не особо вовлекали их в любимые занятия.
Диалог живой природы и неживой
Как в итоге удалось реализовать мечту школьниц?
Когда мы придумали нашу маленькую организацию, руководство станции юных натуралистов, где я тогда работала, меня не поддержало. Поэтому меня перевели в школу № 6. Я ценила, что сотрудникам была не безразлична работа со школьниками, которые очень нуждались во внимании.
Мы решили назвать наш клуб «Росток». С самого начала на наши занятия приходили до 40 старшеклассников. Это много, если учесть, что комнатка у нас была без окон — буквально бывший школьный туалет. Единственная радость — уроки шли в одну смену, заканчивались к 15.00, и во второй половине дня в нашем распоряжении было целое фойе, в котором члены нашего клуба сидели и работали на подоконниках и просто на полу.
Чем вы занимались?
Мы проводили большую акцию «Береги парк», наводили порядок в местах, которые признаны памятниками природы, готовили спектакли. Мы придумали экологическую мозаику «Заповедное Приморье» — это большое мероприятие в игровом формате, которое подразумевает и командную работу, и дискуссии о проблемах экологического образования. Стали проводить ее каждый год. На наши мероприятия приезжали школьники со всего края, а потом и из соседних регионов. Нам нравилось разбираться в исследованиях и давать возможность школьникам как бы по-взрослому принимать экологические решения. Например, мы пытались понять, в какой населенный пункт должен прийти нефтепровод. Группа ребят защитила проект и предположила, что это должно быть Козьмино. Потом это совпало с действительностью.
В этом году «Ростку» исполняется 25 лет — иногда даже не верится, что мы из того маленького клуба превратились в юридическое лицо, в ресурсный центр, который имеет достаточно большое значение для Приморского края.
Почему одной из основных тем вашего сообщества стала экология?
Вообще слово экология тогда было еще не очень понятно. Сейчас же я бы сказала, что это диалог живой и неживой природы. В начале 1990-х на Дальний Восток пришли американские программы по сохранению природы. Некоммерческие организации США выделяли хорошие ресурсы, чтобы развивать и поддерживать экологическое образование там, где, как они считали, в этом была необходимость. Во Владивостоке работала международная организация ИСААР, которая выпускала методические материалы.
В Партизанске был городской парк, который создавали еще в 1950-е годы уникальным способом: растения сажали в течение года и с помощью специальных палок закрывали их крест-накрест для того, чтобы ростки прижились при наших сильнейших ветрах. Этот метод прекрасно сработал, все растения выжили.
К концу 1990-х стало заметно, что отношение к парку уже не такое бережное — то елочку срубит кто-то, то мусор бросит. Наша воспитанница Ирина Неврова, которая потом была одним из организаторов «Ростка», разрабатывала экологическую тропу по парку, и мы с ней ездили на конференцию во Владивосток презентовать проект. На нашей тропе мы придумали несколько остановок: можно было посидеть под сенью берез и заметить молодой кедр, растущий под ними. Только мы вернулись с конференции, мне стали говорить: «Любовь Павловна, в парке вырубили березы». Мы пошли смотреть, что произошло на самом деле. Вырубку эту назвали естественной, якобы ради осветления. Когда срубали деревья, не пожалели ни больших, ни маленьких.
В этом парке сажали не только деревья и кустарники, которые часто можно встретить в лесах на Дальнем Востоке, но и краснокнижные растения. В списке, который мы составили, было 124 наименования — вот такое разнообразие. Грустно, что с этого парка сняли статус охраняемой территории.
«Офис был у меня в квартире – двери не закрывались»
На старте вы обменивались опытом с некоммерческими организациями в Приморье или за его пределами?
В конце 1990-х в Приморье появилось большое количество НКО. Мы получали помощь от Комитета по делам молодежи при краевой администрации. В 1996 году на Дальнем Востоке проходила первая экологическая конференция. Помню, как меня не хотели на нее отпускать с работы, и я специально взяла отпуск за свой счет. Мне было очень интересно послушать, как работают другие некоммерческие организации с более богатым опытом. Например, члены американского корпуса волонтеров рассказывали, как правильно поступать с отходами разных категорий — у них уже тогда, почти 25 лет назад, существовал раздельный сбор мусора.
Из Обнинска к нам приезжала Татьяна Викторовна Шпотова со своей программой «Цветная экология». Она автор большого количества детских книг о бережном отношении к природе. В то время вообще выходило немало литературы об экологической работе с молодежью. Эта поддержка придала движение и «Ростку», и многим другим организациями в Приморье.
Нас поддержала Лаборатория экологического образования Зеленого Креста. В 1998 году вместе с ними мы побывали в экспедиции — проехали полкрая и закончили у острова Петрова в Азовском районе. А потом приняли участие в экопосте на острове Елена. Жили там две недели, сами готовили еду, исследовали территорию.
Как у вас обстояли дела с ресурсами?
Экологический бюджетный фонд выделял нам 300 рублей в месяц, что позволяло нам хотя бы что-то покупать, распечатывать листовки. Но многое делали, не используя деньги. Вспоминается, как со школьниками проводили игру «Экологическая биржа»: за правильные ответы выдавали «ростокскую» валюту, которую один из наших мальчишек нарисовал. В администрации ее отсканировали и распечатали. В конце игры валюту можно было обменять на конфеты.
Постепенно «Росток» стал получать финансовую поддержку от грантовых конкурсов. И одновременно с этим мы стали ощущать на себе простую человеческую зависть.
В чем она выражалась?
Мы перестали чувствовать поддержку от администрации, и нас буквально выгнали из школы. Мне пришлось уйти с работы.
Но все-таки было очень важно увидеть, что наша история не безразлична общественникам из соседних городов.
Проходила конференция в Хабаровске, и там сформулировали письмо поддержки в нашу пользу — нам передали десять листов с подписями. Эти списки пришли в администрацию Партизанска. Элла Памфилова, которая тогда была председателем Всероссийской организации «Дети России», тоже выступила в нашу поддержку, и мы долгое время были с ней в тесном контакте.
Что-то изменилось?
Нам все-таки выделили помещение. Это произошло в том числе благодаря нашим воспитанникам, которые к тому времени уже учились в вузах, а кто-то уже и работал. Они узнали о проблеме и пришли ко мне обсудить ее. Офис мой был у меня в квартире — на шестом этаже, в доме без лифта. И двери мои не закрывались. Одна часть квартиры — в бумагах, в папках с документами, а вторая часть была заставлена техникой.
Получилось договориться о встрече с администрацией: думаю, там оценили, сколько средств «Росток» за все годы работы привлек в Партизанск. Нам предложили переместиться в группу в детском саду, которая уже шесть лет не работала. Мы приехали туда: ни полов, ни электричества. За три месяца смогли сделать ремонт, провести канализацию, отопление, и к началу учебного года открылись.
Взлеты и падения бывают у всех организаций. Мы смогли удержаться в том числе потому, что решили расширить свою деятельность.
«Встать на ноги — самое важное»
Как вы стали работать?
Когда мы лишились школьного помещения, нам пришлось сокращать мероприятия, которые мы могли проводить — у нас уже не было актового зала. И мы занялись социальными проектами: стали исследовать проблемы торговли людьми и домашнего насилия, придумывать программы помощи старшему поколению. Команда детско-юношеской организации «Росток» стала очень широкой — с шести лет до 80.
Как вам удавалось объединять людей из таких разных возрастных категорий?
Во-первых, мы все работали на общественных началах – это была наша изюминка. Во-вторых, мы стояли на одной ступени, то есть общались на равных — но у каждого всегда было свое задание. Когда к нам приходит новый человек — ребенок или взрослый, я даю ему возможность со всеми познакомиться и подробно рассказать о себе. Наша задача — понять, что этот человек может делать хорошо, а в чем мы ему можем помочь. И как только выбираем задание, у человека появляется возможность сделать его самостоятельно. С нашей помощью, но все-таки самостоятельно. Человек встает на ноги и чувствует свою ценность.
Когда родители приводят в «Росток» своего ребенка, что они вам говорят?
Взрослые хотят разное. Мне запомнился один папа, который привел к нам сына и сказал: «Он такой не уверенный. Пускай попробует ходить к вам, будет общаться с другими ребятами, найдет друзей». Ребенок за несколько лет сильно изменился: стал писать стихи и песни, научился играть на гитаре и собрал свою группу.
Бывают другие метаморфозы. Как-то мне позвонили из полиции в час ночи и спрашивают: «Это ваш мальчик Ваня? Ребята здесь на клумбе в центре города бабочек ловят». В школе Ваню вообще за человека не считали, тянется на тройки и ладно. А потом завуч услышал, как он больше часа читал лекцию для взрослых людей, которую мы вместе составляли, и сказала: «Ничего себе, это Ваня, который никогда ничего не говорит, поставлю ему пятерку». Этот Ваня потом создал свою некоммерческую организацию и стал директором музея. Я думаю, встать на ноги — это самое важное.
«Росток» стал ресурсным центром несколько лет назад. Что это значит?
В 2019 году администрация дала нам понять, что нужно искать какое-то другое место. Я думала, что доработаю до нового года и все, закрываемся, вместе с нашей большой библиотекой материалов и благотворительной лавкой добра, которая собирает раздает вещи нуждающимся. Было много мыслей, как дальше продолжать работу. За четыре часа я написала заявку на создание муниципального ресурсного центра. Были сомнения, что наш проект пройдет, потому что не было поддержки от администрации. Но через несколько дней нам позвонили, пригласили на семинар и дали «Ростку» возможность стать базой для ресурсного центра. Это послужило хорошим толчком для дальнейшего развития.
У нас все еще нет постоянной зарплаты, но бывают вознаграждения за счет грантовых конкурсов, в которых мы участвуем, хотя их немного. Мы взяли на себя много новых направлений, и в организацию пришли новые люди. С 2020 года мы стали активно работать со старшим поколением.
В какой помощи пожилые люди Приморья сейчас нуждаются больше всего?
В 2020 году мы создали информационное агентство «Ветеран». К сожалению, многие пожилые люди в регионах не знают своих льгот, не понимают, какие им должны поступать выплаты, а мы помогаем им со всем этим разобраться и стараемся сделать так, чтобы они реже сталкивались с непорядочным отношением к себе.
Мы работаем с городской больницей, помогаем с диспансеризацией людей старшего поколения, особенно в селах. Можем договориться через соцзащиту о транспорте, который привезет пожилого человека в поликлинику именно в то время, когда там будет работать специальная комиссия.
Вы работаете и с другими уязвимыми группами?
Да, например, с многодетными семьями. У нас идет акция «Корзина доброты»: в двух магазинах мы поставили специальные ящики для сбора продуктов, и наши волонтеры раздают там листовки и объясняют тем, кто решил принять участие, как можно помочь.
Несколько месяцев назад во Дворце культуры поставили большой ящик для одежды. Когда мы только начинали заниматься благотворительностью, приносили страшненькие вещи, а сейчас — хорошие. Есть села и отдельные семьи, которым оказываем помощь адресно. Наш волонтер развозит вещи и продукты на своем микроавтобусе. Все его знают и ждут, когда он привезет пакеты с вещами.
Накануне Рождества во Дворце культуры «Росток» вместе с другими некоммерческими организациями провел благотворительный фестиваль «Изумрудный город». Все средства, которые удалось собрать, пошли на создание инклюзивного кукольного театра для детей с особенностями здоровья.
«Какое счастье, что до тебя невозможно дозвониться»
У вас когда-нибудь возникали мысли оставить эту работу и начать просто преподавать в школе?
Я с детства мечтала работать с детьми, но занималась именно дополнительным образованием, потому что так интереснее, не нужно из года в год повторять в классе один и тот же материал. «Росток» был в моей жизни большой опорой даже в самые тяжелые моменты — когда у меня убили сына, например. Наша некоммерческая организация помогла мне выстоять и выжить. Дочка говорит мне: «Какое счастье, что до тебя просто невозможно дозвониться и вокруг тебя так много людей!».
Для меня важно делать доброе дело и видеть, что люди действительно рады твоей помощи.
Когда-то девчонки говорили, что им нужно место, куда можно прийти поболтать, попить чаю, просто посмеяться. В итоге «Росток» стал таким местом для школьников, их родителей и даже для пенсионеров.
К нам на занятия ходил пятиклассник, а вместе с ним его мама, чтобы проконтролировать ребенка. Прошло много лет, мальчик давно окончил школу и вуз, получил работу во Владивостоке, потом уехал в Санкт-Петербург, а мама все еще с нами.
Как вы думаете, в чем секрет?
Я замечаю, что у ребят постоянно подогревается интерес к проектам, которые мы затеваем. Например, к Новому году и к 8 Марта мы готовили сувениры для пенсионеров. Девчонки меня спрашивают: «А когда уже будем фасовать подарки?». Они ждут сам процесс и искренне хотят порадовать тех, кому мы помогаем. Легко включаться в дело, которое приносит реальную пользу.
У вас есть мечты, связанные с «Ростком», которые вы пока не успели реализовать?
В позапрошлом году мы не смогли провести Фестиваль национальных культур из-за пандемии. Обычно в этот день практически все помещения школы заняты, потому что идут концерты, показательные выступления, выставки. В прошлом году получилось провести фестиваль только онлайн. А в этом году уже несколько раз мне звонили коллеги и родители и спрашивали, состоится ли он. Мечтаем провести его снова.
Еще я была бы рада делать больше проектов непосредственно для молодежи. Думаю, что для подростков регионы все еще делают недостаточно.
Есть задумка организовать в этом году большое костюмированное шоу с героями аниме — сделать выставку, спектакль.
Как много в вашей жизни сейчас занимает «Росток»?
Я всегда на связи. Но у меня есть внук и внучка, два правнука, я стараюсь уделять время близким, и только в последнее время стало получаться пораньше приходить домой.
Хотя вообще-то и дома работаю, бывает. В школе, например, бумагами заниматься некогда, потому что наша дверь постоянно открыта — людям нужна помощь, и они приходят к нам.
