Новости
Новости
28.03.2024
27.03.2024
26.03.2024
18+
Интервью

ГРАНИ возможного

Как руководитель консалтинговой фирмы ушла из бизнеса и основала общественный центр гражданской экспертизы и поддержки НКО российского уровня.

Фото: Ярослав Чернов/ АСИ

Интервью со Светланой Маковецкой, директором общественного фонда «Центр гражданского анализа и независимых исследований» (Центр ГРАНИ, Пермь) – часть проекта Агентства социальной информации, Благотворительного фонда В. Потанина и «Группы STADA в России». «НКО-профи» — это цикл бесед с профессионалами некоммерческой сферы об их карьере в гражданском секторе. Материал кроссмедийный, выходит в партнерстве с порталом «Вакансии для хороших людей» и Les.Media.

Не девочка-гимназистка

До Центра ГРАНИ вы возглавляли Уральское агентство поддержки малых и средних предприятий. Как вы пришли в некоммерческий сектор?

Сначала я работала на кафедре теории и истории культуры в Институте культуры в Перми. Потом — в деловом центре Пермкомбанка, который теперь трансформировался в выставочный центр «Пермская ярмарка»В 1995-м стала директором Уральского агентства поддержки малых и средних предприятий. Это закрытое акционерное общество занималось консалтингом, обучением и другой поддержкой бизнеса.

В 1998 году нам стало ясно, что просто консалтинга недостаточно: предприниматели все время приходили с разговорами за жизнь, пытались понять что-нибудь про справедливость, принципы предпринимательской свободы. Это выходило за рамки бизнес-планов. Вместе с Денисом Галицким (сейчас – общественный активист в Перми) мы создали НКО «Общество развития предпринимательских инициатив», где я стала работать параллельно с занятиями консалтингом. Тогда вместе с Институтом национального проекта «Общественный договор» Александра Аузана мы впервые замерили административные барьеры для бизнеса в Пермском крае. А потом – административные барьеры в социальной сфере. В конце концов стало понятно, что постепенно мы уходим от поддержки бизнеса.

Светлана Маковецкая, центр ГРАНИ
Фото: Ярослав Чернов/ АСИ

Общество развития предпринимательских инициатив стало одним из инициаторов ассамблейного движения. Вместе с Пермской гражданской палатой, Пермским Мемориалом и другими мы создали Пермскую ассамблею (открытое партнерство, которое в 2002 году образовали десять организаций из разных областей гражданского общества в Перми. – Прим. ред.). В Москве появилась Народная ассамблея, в Санкт-Петербурге – Гражданская ассамблея. Эти три ассамблеи подписали «Пермскую декларацию». Вместе с  Пермской гражданской палатой мы, например, переупаковали сиротскую политику в регионе. Предложили организационные решения, посчитав некоторые эффекты от новых подходов.

Поэтому Прикамье и стало одним из первых регионов, где зародилась тенденция устройства детей в замещающие семьи?

Абсолютно точно. Это был большой и серьезный пилотный проект. Тогда же я работала в Москве программным директором Института национального проекта «Общественный договор». Среди прочего мы занимались противодействием бедности. Смотрели, что для этого могут сделать гражданские коалиции вместе с органами власти и экспертным сообществом. Кроме того, изучали административные барьеры в системе общего образования, пытаясь понять, как помочь школам. Так сложился наш подход: формировать аргументы и создавать возможности для взаимодействия. Полностью он реализовался уже в Центре ГРАНИ.

И все же переход от защиты интересов предпринимателей к защите общественных интересов был естественным? Или был связан с неким разочарованием?

Я в какой-то момент поняла, что права предпринимателей – это частная форма прав человека. Однажды случилась анекдотическая ситуация. Я возвращалась из Америки, где проходила обучение, и остановилась в Москве. Решила задержаться на полсуток, потому что Игорь (Игорь Аверкиев, председатель общественной организации «Пермская гражданская палата», муж Светланы Маковецкой. – Прим. ред.) был там на какой-то правозащитной конференции. А  Пермский региональный правозащитный центр, которым он тогда руководил, написал один из самых фундированных отчетов о мониторинге нарушений прав человека в Российской Федерации. Игорь его как раз и представлял на конференции. Это, кстати, был единственный доклад, в котором имелась глава про нарушения прав предпринимателей. Поскольку я непрерывно елозила, спрашивала, почему про экономические права мало кто говорит, я считала, что уже заслужила, чтобы на какой-нибудь конференции побывать, послушать хотя бы. Меня пустили, но Игорь сказал, чтобы я сидела тихо в уголке и просто слушала.

Светлана Маковецкая, центр ГРАНИ
Фото: Ярослав Чернов/ АСИ

И вдруг я слышу, как люди говорят, что все замечательно, но предприниматели не поддерживают защиту прав человека. Дальше что-то там такое про Бориса Березовского: кто-то в сердцах сказал, что надо прослушать, что он по телефону говорит. И тут я себя обнаружила уже в середине своего выступления у микрофона. Не знаю, что я там говорила, но просто обвинила их во всех смертных грехах, сказав, что либо вы за частную жизнь, либо против. Телефоны нельзя прослушивать: ко всем нужно относиться серьезно. Нужно кланяться в пояс за то, что бизнесмены создают рабочие места, возможности реализации права на труд. Собственно, тогда стало понятно, что у меня – темперамент, выходящий за рамки…

Какой была защита прав бизнесменов в России, когда вы перестали этим заниматься?

На тот момент предприниматели вообще были слепоглухонемым слоем: они про себя мало что говорили. Так вот наше Общество развития предпринимательских инициатив, например, выступило организатором того, что сейчас называется «Опорой России». И на тот момент, когда я ушла, условно, из защиты прав предпринимателей, вокруг уже образовалось много сильных игроков. Возможно, у них не было гуманитарного контекста, как у нас, но они были вполне серьезной переговорной силой.

Поскольку бизнесмены очень индивидуально прорывались к успеху, у них не было ощущения, что их проблемы универсальные, одинаковые. Они все считали, что, например, кто-то пришел с проверкой конкретно в их бизнес.

Мы на консультировании первые деньги зарабатывали, знаете как? Предприниматель говорит: «Я первый миллион заработал». Я говорю: «Хотите, я вам объясню, почему вы этот миллион заработали?» То есть первое, что у нас продавалось – «скажите, как в теории называется то, что я делал». Это вот – таргетирование, это – маркетинг. Они с языка это брали. Чего там было больше – психотерапии или еще чего-то, не знаю.

А почему вы сами в свое время ушли в бизнес?

Я чувствовала, что есть еще что-то, что можно делать в этой жизни. Что я не чисто академический человек. При моем темпераменте, готовности что-то предпринимать… И потом, если я такая умная, то почему такая бедная? И было ощущение, что жизнь проходит мимо. Мне совершенно не хотелось быть девочкой-гимназисткой.

Я тогда подумала, что нужно попробовать. Одновременно с преподаванием в институте я окончила четырехмесячные курсы секретарей-референтов. Там мы учили английский деловой, пользоваться персональным компьютером, изучали делопроизводство: кому какие писать письма, деловой этикет. После этого я пришла в торговый дом «Урал» и полтора месяца проработала в приемной секретарем. Параллельно преподавала. Через полтора месяца стала работать в отделе маркетинга, а еще через три мне предложили перейти в деловой центр Пермкомбанка.

Это были девяностые годы. Встречались ли вы с какими-то характерными для того времени вещами?

Наезды и тому подобное? В нашем случае такого не было. Ровно потому, что институцией, в которую я попала, руководили абсолютно рыночные романтики. Я сталкивалась с другими трудностями в середине девяностых. Нужно было наши деньги, Уральского агентства, пусть не самые большие, но заработанные, достать из проблемного банка. Нужно было выполнить сложную цепочку действий с кредитами, другими обязательствами и так далее, но у меня получилось это сделать.

Светлана Маковецкая, центр ГРАНИ
Фото: Ярослав Чернов/ АСИ

Я помню фуры со спиртом «Роял», который считался валютой. Мы его привозили, развозили дальше по торговым точкам…

Им с вами расплачивались вместо денег?

Иногда вместо денег, иногда – вместе с деньгами.

А еще тогда впервые появились бизнес-ланчи. Они проводились в самом дорогом кафе в городе, туда все ездили на обед. И те, кто привозил принтеры, и те, кто привозил компьютеры, и те, кто обменивал лес на что-нибудь, и так далее. Обед – это был одновременно и светский раут, и деловые совещания. Люди к людям подходили, вместе пили кофе. Такой прообраз английского клуба… Если бы в двухтысячные годы не случилось государственного закабаления, мы бы имели сейчас крепкую купеческую культуру.

Мы – отличники

Когда таким бэкграундом вы приходите в общественный сектор и смотрите на другие некоммерческие организации, что вы думаете о них? Что управление в них нужно изменить?

Да, мне хотелось многое изменить.

К тому времени я уже прошла стажировки во Франции, Ирландии, Голландии, была управленческим консультантом. Но у меня всегда, даже во время работы на кафедре, был такой подход: если что-то есть, оно должно работать хорошо. А мой темперамент не позволяет сомневаться, что это можно и нужно сделать.

Я не боюсь никаких начальников, мне все равно, с кем разговаривать: с губернаторами, мэрами или министрами. Я просто не чувствую дистанции.

Помню один из первых заказов Центра ГРАНИ. Чтобы помочь, мы приехали к «Солдатским матерям» в Москву. Там велся прием. Мы попытались выявить, где существуют некие общие правила, а где – общие «затыки». Например, их коридорно-кабинетная система была «сформулирована» таким образом, что когда приходишь в кабинет – получаешь правозащиту, а когда сидишь в коридоре – там вообще ничего нет. То есть люди просто сидят, и все: с ними никто не разговаривает, хотя их можно было убеждать в чем-то, брать с них деньги на хорошие дела. Мы предложили целую конструкцию, что и как можно было бы сделать. Еще один момент: зачем всякий раз заново выяснять ситуацию и предлагать те же самые решения? Мы спросили: «Почему у вас нет стандартного рецепта, в который вы каждый раз что-то могли бы просто добавлять?» Мы назвали это информационно-консультационными листами и сделали два десятка таких листов.

А на примере Центра ГРАНИ как делалось так, чтобы то, что есть, работало хорошо?

Вначале можно было договариваться на уровне – «ты понимаешь или нет», потому что Центр ГРАНИ начинался с пяти человек. В таком случае можно вполне спокойно работать, просто встречаясь и договариваясь, а потом проверяя, что договоренности выполнены. А дальше…

Светлана Маковецкая, центр ГРАНИ
Фото: Ярослав Чернов/ АСИ

Иногда бывает сапожник без сапог, сразу скажу. Легче всем советовать, чем самому этого придерживаться. Но есть такие вещи, которые есть везде, где бы я ни работала — и в ИНП «Общественный договор» они существуют, и в Центре ГРАНИ. У нас есть, например, специальным образом упакованная информация в разрезе каждого проекта – результаты работы, аналитика и так далее.

Всегда были общие правила оформления слайдов презентаций. Все почему-то удивляются, почему мы делаем такие подробные слайды – мы фактически всякий раз оставляем после себя подробные конспекты. Мы уже пять лет помогаем НКО, которые реализуют социальные услуги. И если вы найдете хоть какие-нибудь презентации, с которыми люди работают по поводу социальных услуг, я думаю, в основе восьми из десяти из них будет лежать наша презентация. Их ни с чем не перепутаешь: у нас язык особый.

Есть даже некоторые слова, по которым нас опознают. Все говорят: господи, кто ни придет из Центра ГРАНИ, говорит: «Ну, это “вегетарианское”». Имеется в виду – не такая «кровавая» тема. Или – «Это капсулированный процесс».

У нас своя финансовая модель, и я думаю, что она успешная, потому что всегда есть свободные деньги. В конце девяностых для Уральского агентства были тяжелые годы: я навсегда запомнила, что такое «праздник» последней зарплаты…

Что это?

Это когда тебе завтра платить зарплату семи сотрудникам, и ты понимаешь, что на нее хватит, а на следующую – уже нет. И у тебя полмесяца, чтобы что-то сделать. Это мой дикий страх. Очень многие сотрудники негодуют: говорят, зачем нам такое количество разнообразных проектов, заказов? Но я просто всякий раз боюсь: вдруг я сломаю ногу…

Сейчас я твердо уверена, что даже если сломаю ногу или прикушу язык и не смогу разговаривать, им будет тяжело, но девять месяцев они точно продержатся. С этой же заработной платой и арендой.

Центр ГРАНИ ежегодно проводит в Перми церемонию вручения премии за внимание к общественным интересам «Хрустальная гражданка», где традиционно в конце звучит песня «Остаемся зимовать». Как на управлении организацией сказывается условная «зимовка»?

Вы знаете, я читаю такое количество всего, потому что если что-то случается, хорошо бы, чтобы я понимала, как лечить ту или иную оргпатологию.

Так вот мы попали в «иностранные агенты» (Минюст России включил Центр ГРАНИ в реестр «некоммерческих организаций, выполняющих функции иностранного агента» в феврале 2015 года. В июне того же года, после дополнительной проверки, Министерство исключило организацию из перечня.– Прим. ред.). Для нас это было как – «Встал лейтенант!.. И наткнулся на пулю. Большую и твердую, как стена». То есть мы как Наташа Ростова приезжаем на первый бал. А оказывается, что бал-то есть – только вам говорят, что вы, типа, замарашка. Золушка наоборот, и принцессой никогда уже не будете.

Светлана Маковецкая, центр ГРАНИ
Фото: Ярослав Чернов/ АСИ

А мы – отличники. И конечно, восприняли это ужасно. Как можно было бороться? Я применяла стандартные приемы антикризисного менеджмента. То есть я должна была быть человеком, по поводу которого известно, что мы не просто прорвемся. Мы еще и накажем всех тем, что вернемся на эти же самые блистательные вершины, и от них уже никогда не будем зависеть. Вот просто – никогда. Прописью. Вот от этих контрольных органов местных.

Наши сотрудники знали, что если что-то случится, у них всегда есть три месяца минимум, и за это время я их устрою на работу с самыми лучшими рекомендациями. В какие-то такие компании, органы, в которые они не смогут попасть с улицы. А от нас попадут, потому что у нас были партнеры, контакты, репутация. Знали, что я специально буду этим заниматься.

Нормы антикризисного менеджмента предполагают, что мы воспринимаем время как самый несжимаемый ресурс, а все остальное нужно сделать здесь и сейчас. Мы с самого начала много чего перегруппировали: уменьшили свое присутствие в регионе и резко усилили присутствие в Федерации.

В одном интервью вы говорили, что когда складывается классная команда – это «пронзительно прекрасно». Вы сказали, что оказывались в такой ситуации несколько раз и были тогда счастливы.

Да. Еще до Центра ГРАНИ становилось понятно, что, с одной стороны, должен быть порядок. А с другой – нужно, чтобы у организации было будущее. Как у нее может быть будущее? Если в ней будет работать много молодых. Попробуйте в аналитическом центре сделать так, чтобы были молодые и одновременно компетентные, и чтобы они через год работы начали разговаривать с министрами… Чем я горжусь – это тем, что самая старшая в команде, за мной десятью годами младше Константин Сулимов. А дальше – все просто много младше: то есть минус десять, минус двадцать лет.

И при этом я немного найду российских команд, которые одновременно в шести регионах России могли бы «закрыть» выступлениями, тренингами самые важные современные темы поддержки НКО.

В пять мест мы можем сразу послать пятерых человек. И, возможно, не от всех будет такой стон, как от меня, у меня просто язык особым образом визионерски подвешен, но все будут с вау-эффектом работать. Вау-эффект – это наша марка.

Светлана Маковецкая, центр ГРАНИ
Фото: Ярослав Чернов/ АСИ

Мы делаем то, что невозможно сделать. Например, невозможно в определенное обозначенное время провести исследование, всё отправить заказчику и так далее – все знают, что невозможно. А мы – тик-в-тик приносим! И это ценный, важный и понятный продукт. Например, когда еще Олег Чиркунов был губернатором Пермского края, мы делали работу для его администрации. Создавался МФЦ, и одновременно формировалось, какие услуги существуют по 210 закону, какие он должен оказывать. Ставились задачи на уровне «Что хотите, делайте, но нам нужно через два дня 25 названий услуг повесить». И мы это делали. Сидя ночами.

У нас есть такой клич – «Свободная касса!». Это значит – я не умею это делать, но я сделаю, если вы, ребята, объясните. Потому что вижу, что все пластаются. И я помню, когда мы  этими услугами занимались, я пришла на работу 1 января в четыре часа дня. И вдруг в пять, в шесть – открывается дверь. Человек шесть пришли. И это стоит очень дорогого.

Это масштабно, интересно, в этом кайф определенный. Мы можем это лучше, чем… В нашей парадигме не государство европеец в России, а вот мы – точно европейцы. Где мы, там и Европа.

Мы можем и с теми разговаривать, и с этими

Если руководитель придерживается авторитарного подхода к управлению, может ли, по-вашему, организация разделять демократические ценности? И какого подхода придерживаетесь вы?

Есть люди, с которыми мне тяжело работать – например, я не выношу вегетарианцев, – я с ними работаю. Работаю с воцерковленными, хотя сама – атеистка стопроцентная. Есть очень много, на что мы тратим ресурсы, которые при нормальной ситуации можно было бы не тратить. Всегда можно сказать: стоп, мне такого коллектива не нужно. Шесть человек, все остальные – на аутсорсинг.

Другое дело, что почти всем в этой организации, кроме меня, не повезло со временем. Мы, начинавшие в конце 1980-х–начале 1990-х, с самого начала становились на крыло. Ветер дул в крылья. А вам ветер не дует: поперек всё. Что это означает? С одной стороны, есть ответственность человека, который должен дуть в крылья вместо ветра. С другой – при прочих равных условиях самое сильное демократическое решение всегда будет предлагаться мной, просто потому что у нас такой бэкрагунд. И это – чрезвычайная несправедливость.

Светлана Маковецкая, центр ГРАНИ
Фото: Ярослав Чернов/ АСИ

Именно поэтому нужно дуть, заставлять.

Люди должны научиться быть успешными, не вести себя как жертвы, понимать, что от них все зависит. Это попытка досоздать, протезировать ту действительность, которой нет у вас. В этом смысле демократический подход – это совсем не про демократию в управлении. Демократический подход – это про постоянное привлечение внимания к возможностям, которые существуют.

В другом интервью вы сказали, что НКО, которые добиваются гуманизации системы паллиативной помощи, несут огромные издержки – они связаны с условиями взаимодействия с государством. Можно ли то же сказать про Центр ГРАНИ?

Конечно. Наша особенность в том, что мы – организация-шлюз. То есть мы можем говорить на разных языках: бюрократическом, некоммерческом, экспертном.

Мы – носители мультиязыка и мультивзгляда, что редкость. Одновременно это означает, что мы ни для кого не свои: от гусей отстали, к лебедям не пристали. Но мы постоянно удерживаемся в этом состоянии.

Органы власти хотят сделать нас абсолютно аффилированными – мы категорически сопротивляемся. С другой стороны – «Как вы можете?», «Это жлобское государство!», «Кровавый антинародный режим!». Но мы ровно по середине. Наша ценность в том, что мы можем и с теми разговаривать, и с этими. При этом некоторые считают нас компрадорами.

Невероятные издержки и в ресурсах, и во времени связаны с тем, что мы хотим доказать, что возможна депровинциализация жизни в России. Что мы – такая же столица: здесь принимаются решения. Меня Антон Толмачев (пермский блогер, предприниматель, журналист) спрашивает: «Кто платит за ваши полеты в Москву?». В большинстве случаев никто не платит: мы сами эти средства зарабатываем. Вот сейчас в первый раз я поехала на Совет по правам человека при президенте – сказали, возможно, компенсируют. А так перелеты оплачивает организация или я сама. И всякий раз я встаю и говорю: «Светлана Маковецкая, Пермь».

***

«НКО-профи» — проект Агентства социальной информации, Благотворительного фонда В. Потанина и «Группы STADA в России». Проект реализуется при поддержке Совета при Правительстве РФ по вопросам попечительства в социальной сфере. Информационные партнеры — журнал «Русский репортер», платформа Les.Media«Новая газета», портал «Афиша Daily», онлайн-журнал Psychologies, портал «Вакансии для хороших людей» (группы Facebook и «ВКонтакте»),  портал AlphaOmega.VideoСоюз издателей «ГИПП».

Подписывайтесь на канал АСИ в Яндекс.Дзен.

18+
АСИ

Экспертная организация и информационное агентство некоммерческого сектора

Попасть в ленту

Как попасть в новости АСИ? Пришлите материал о вашей организации, новость, пресс-релиз, анонс события.

Рассылка

Cамые свежие новости, лучшие материалы в вашем почтовом ящике